Валяюсь тряпочкой, сдав вчера не самую легкую работу; какая это была работа и почему я у своего нового фаворита в новом фандоме первым делом прицепилась к речи: это были субтитры к римейку "Моей прекрасной леди" в декорациях Киото.
В "Моей прекрасной леди" интрига натянута на два колышка: городское просторечье vs речь верхушки, а японская история на три: дремучая деревня vs престижный диалект vs литературная норма, потому что японская "Элиза" хочет стать гейшей и ее, соответственно, натаскивают не на токийский стандарт, а на диалект Киото.
Причем там не произношение, там уже морфология плывет; а я понимать кое-как понимаю, но сама не возьмусь проспрягать глагол по-киотосски (тут нечем гордиться - но вообще если просто "учить японский", то диалекты туда не попадут).
Дед и бабка "Элизы" говорят на таком жутком ужасе, что к их речи идут субтитры с переводом на литературный японский. А когда дед рассказывает сюжетно важную информацию хозяйке чайной, куда "Элиза" поступает, то в сценарии перевод есть, а субтитров для зрителей в этом месте нету, чтобы зрители с хозяйкой хором похлопали ушами и ничего из его рассказа не поняли. И дальше, как полагается, основной сюжет в том, чтобы "вывезти деревню из девушки" - и есть эпизод, когда у нее кризис и тоска, и "Хиггинс", чтобы ее ободрить, врет ей, что на самом деле ее земляк, и разговаривает с ней на ее родном говоре, только не таком густом.
Почти все герои в основном говорят по-киотосски, но токийская норма тоже присутствует незримо, и на нее завязано два маленьких побочных сюжета.
Во-первых, "Хиггинс" действительно приезжий. Не с югов, а из Токио. Киотосской речью он владеет в совершенстве, очень хочет вписаться в местное общество, но он для них все равно чужой. Причем у "Элизы" к финалу обнаруживаются родственные связи, и ее принимают полностью; а его хоть и берет под крылышко местный "Пикеринг", но корней у него все равно нет, и в этом смысле его дело безнадежно.
Во-вторых, у "Хиггинса" есть аспирант, который, наоборот, в Киото родился – но обижен на родину и на родную речь, и это единственный человек на весь фильм, который говорит на токийском стандарте; у него перед финалом есть сцена, где родной говор прорывается, и это намекает зрителям, что он постепенно перестанет дуться и свои киотосские корни примет.

В субтитрах у меня линия "Киото vs Токио", к несчастью, пошла лесом полностью; помимо того, что я сапожник, мне кажется, что по-русски просто нет двух стандартов, на которых растянуть такой трехсторонний конфликт. Наверно, американский римейк на такую тему можно было бы сделать – с напряжением между американским и британским, а у девочки какое-нибудь цветное трущобное просторечье.

В общем, это я к тому, что вокруг речи можно накрутить огромный драматический потенциал. Речь, которую я хочу освоить, речь, которую я хочу забыть... Человек, который носит речевую маску и в минуту откровенности ее снимает - это, пожалуй, кинк!